[В оглавление раздела]

«Историческая летопись».
Книга I.
Бесплатное приложение к журналу «Русский паломник» за 1915 г.

ПЕРВЫЙ РУССКИЙ ДОБРОВОЛЕЦ

(Из геройской борьбы России за славянство)

Первый русский доброволец, павший на поле битвы за братьев-славян!.. Разве теперь не самое подходящее время вспомнить об этой геройской смерти, положившей начало сотням и тысячам последующих подвигов?.. 29-го июня 1876 г. Сербия и Черногория объявили войну Турции, а в июле произошло событие, которое наш очерк и имеет предметом.

В «Воспоминаниях и переписке» О.Н. Новиковой (известная деятельница в эпоху знаменательного «славянского вопроса», одна из славной семьи Киреевых, сестра героя данного очерка) имеются подробные сведения о названном эпизоде, из русских и английских источников.

Первое столкновение между сербскими и турецкими войсками произошло при Сиенице близ Ново-Базара, где сербы были побеждены с потерею полутора тысяч солдат, 6-го июля. 18-го того же месяца турки снова одержали победу, при которой сербы потеряли 2.000 человек. В этот день Николай Алексеевич Киреев, первый из русских волонтеров, был убит во главе своей сербско-болгарской бригады.

Когда Николай Киреев решился ехать в Сербию, едва ли он отдавал себе отчет в том, что пускается на отчаянное дело. Он послан был в Белград русско-славянским комитетом с походным госпиталем и медикаментами. Если у него было намерение принять участие в войне, он об этом не говорил. Вероятно, он не предполагал сражаться, но, прибыв на место, он увидел, что восставшие гораздо более нуждаются в хороших офицерах, которые могли бы ими руководить, нежели в докторах и лекарствах.

Николай Алексеевич Киреев покинул гвардию в конце 1875 года. В Белграде он был свободный человек. Турецкие войска производили опустошения в сербских селениях. Без офицеров сербы были овцы, шедшие на бойню. Киреев недолго колебался. Не сообщив ни слова семье, он стал волонтером сербской армии. Под именем Хаджи Гирей он сразу получил командование бригадой, с которой двинулся вперед.

Несколько дней появлялись в телеграммах европейских газет сообщения с театра войны о таинственном неизвестном офицере, который под именем Хаджи Гирея делал чудеса, внушая воинственный дух войскам под его командой. Биограф О.Н. Новиковой (Киреевой), скрывшийся под инициалами «Е.С.М.», рассказывает, что Ольга Алексеевна, бывшая в то время в Мариенбаде, была очарована известиями о действиях этого романического таинственного иностранца, идущего всегда впереди, и как Скобелев, всегда одетого в белом. Первым делом ее по утру было чтение известий из Балкан. Однажды в июне она была поражена, как громом, увидав во всех газетах лаконическую, но ужасную телеграмму. «Хаджи Гирей убит. Это Николай Киреев».

Она не верила своим глазам. Надеялась, что газеты часто получают и передают неверные известия, но в течение того же дня телеграмма ее брата Александра подтвердила горестный факт.

Потом была получена депеша от князя Милана с официальным сообщением о смерти Николая Киреева.

«Я считаю своей священной обязанностью выразить Вам мое глубокое сочувствие при известии о смерти Вашего доблестного и рыцарского брата Николая Алексеевича, павшего на поле сражения за веру и правду. Я горько оплакиваю эту потерю в единодушии с его семьей и друзьями. Недавно познакомившись с ним, я имел сильное к нему расположение. Да пошлет ему Всевышний вечный покой. Мы все молимся о душе храброго русского воина, отдавшего свою жизнь сербам. Эта смерть будет вечным звеном с нашими северными братьями. Князь Сербии».

Дальнейшие подробности о смерти Николая Ал. Киреева сообщены в книге капитана Сользберри: «Два месяца с Черняевым», одного из немногих англичан, сражавшихся в то время за свободу. Капитан Сользберри говорит:

«На расстоянии семидесяти или более миль к северо-востоку от Делиграда, на реке Тимок находится город Зайчар. На этом месте, во время сербской атаки 18-го июля, храбрый Николай Киреев встретил славную смерть. Николай Киреев был благородного происхождения и был в юности камер-пажом Ее Величества русской  Императрицы. Когда  возникла сербская война, он был назначен одним из славянских комитетов, начальником санитарного отряда, но душа его жаждала более деятельной службы, чем дело с докторами, и он принял командование бригадой, состоящей из пяти батальонов пехоты и небольшого числа кавалерии и артиллерии. Эту бригаду он повел против турок в тот день, который оказался роковым для него и неудачным для сербов. Едва бригада прошла небольшое пространство, как Киреев был слегка ранен пулей в левую руку. Он не обратил на это внимания, но сейчас вторая пуля попала ему в шею, на нее он тоже не обратил внимания и продолжал идти вперед, ободряя солдат следовать за ним, когда третья пуля пробила правую его руку, что заставило его выронить саблю, но голос его «вперед» все звучал, пока четвертая нуля не попала в легкие, и он упал с седла. С огромным усилием задыхающимся голосом он еще вскрикнул: en avant,  en avant! Два солдата понесли его, по его желанию впереди колонны. Но дикая погоня за его жизнью продолжалась, пятая пуля пробила на вылет грудь славного героя, перестало биться благороднейшее сердце. Смерть вождя привела в безнадежное смятение солдат: они остановились на минуту, повернулись и бежали, но к чести двух милиционеров, несших тело своего командира, они не оставили свой ноши, но пытались ее унести. Турки решили этого не допустить, они осыпали градом пуль двух нечастных людей, так храбро старавшихся исполнить дело милосердия. Оба пали мертвыми, и я очень жалею, что не знаю имен этих храбрых сербов. Они достойны стать в ряды таких героев бессмертной славы, как Нельсон, который умер за Англию, за домашний очаг и за долг. Турки захватили тело Киреева и послали его в Виддин, где его изувечили и выставили на показ, а на просьбу друзей павшего героя о разрешении перевезти его останки в Россию, Осман-паша, к вечному своему позору, наотрез отказал».

Когда известие о геройской смерти Киреева распространилось по России, произошло сильное возбуждение. Многие тогда примкнули к знамени Черняева.

Английский писатель Фруд говорит: «теми, кто в состоянии оценить благородные и великодушные порывы, Киреевы будут признаны принадлежащими к особой расе смертных, которая быть может несколько страдает Дон-Кихотством, но которой история воздаст должное, увековечив память о них. Историю Николая Киреева, похожую на легенду о каком-нибудь мистическом римском патриоте, или о средневековом крестоносце, читатель найдет в изложении Кинглека».

Третий английский писатель, Кинглек, пишет: «Николай Киреев был дворянин и по природе энтузиаст, привыкший к мысли о самопожертвовании. При возникновении возмущения кн. Милана, он отправился в Сербию с целью заведывания Красным Крестом и уже начал свою человеколюбивую деятельность, как вдруг он был приглашен генералом Черняевым принять команду над тем, что мы бы могли назвать бригадой около 5.000 пехоты, состоящей из волонтеров и милиции, с 5-ю пушками. Вскоре ему не только пришлось вести свою бригаду в действие, но даже предпринять с нею атаку близ Раковицы. Киреев прекрасно понимал, что иррегулярное войско, вверенное его начальству, было далеко не того свойства, чтобы им командовать во время битвы, лишь глядя на поле сражения в подзорную трубу, и давая распоряжения адъютанту. Он решился вести своих людей простым и первобытным способом, сам идя впереди их. Он был высокого роста, необыкновенно красив и благодаря или жаре или отчаянной смелости, он был всегда в белом. Приближаясь со своим войском к турецким батареям, он был ранен в левую руку, потом в шею, еще выстрел, и правая его рука выронила саблю; несмотря на все эти раны, он продолжал с решимостью идти вперед, когда четвертая нуля попала в легкие, и он упал, это не помешало ему с величайшим усилием крикнуть «вперед», «вперед». Пятый выстрел проник в сердце героя и погасил его доблестный дух. Его бригада отступила, а тело его, напрасно испрашиваемое г. Черняевым, осталось в руках турок.

Это голые факты, на которых вскоре создались громадные версии. Быть может, великолепный рост и фигура молодого офицера, вид крови, ярко заметный на его белом мундире, придали что-то внешнее, чарующее чувству тех, кто был свидетелем его личной храбрости. Но что бы то ни было, результат был таков, что рассказы о нем, рассказы, делающиеся изо дня в день более чудесными, быстро перелетали из города в город, из деревни в деревню, и менее чем через неделю тлеющий огонь русского пыла обратился в опасное пламя. В бесчисленных русских храмах, маленьких и больших, священники служили панихиды по душе молодого героя, выставляя на вид славу, умереть за единоверных братьев, и получали воинственный ответ там же, в соборе, или церкви, что они тоже пойдут туда, где был Киреев. Многие из них так поспешили привести в действие свои слова, что волна волонтеров из разных мест России наводнила Белград. Чтоб поддержать разгоревшийся энтузиазм, принимались соответствующе меры. Простая фотография молодого Киреева скоро превратились в большие портреты, и сказочное переплеталось с правдой, создалась в скором времени одна из тех трогательных легенд, полувоинственная, полусуеверная, которая возвеличила своего героя в гиганта, изображая его валящим гекатомбы убитых турок».

1-го ноября 1880 г. воздвигнут, был памятник, высокий, белый каменный крест на месте, где пал Николай Киреев. Он находится на расстоянии около 25 миль от турецких траншей. В мае 1883 г. генерал Киреев, в сопровождении митрополита Анеима и корреспондента «Руси» Аксакова, совершил паломничество к месту, где погиб его брат. Александр Алексеевич Киреев собственноручно помогал копать ту могилу, в которой предполагаемые собранные на поле сражения останки его брата и его товарищей должны были покоиться. Место это против Троицкого монастыря, находящегося в пяти верстах от поля битвы при Раковице. Над могилой, на стене церковной паперти, высоко, помещен был портрет покойного, в золотой раме с надписью, сделанной его братом: Николай Киреев.

Когда русские посетители собрались покинуть монастырь, их попросили присутствовать при другой церемонии. Корреспондент «Руси» так это описывал:

«Генерала Киреева просил видеть митрополит Анеим и обратился к нему со следующими словами: Прошу вас немного подождать, я хочу вам сказать что-то. Невдалеке от Раковицкого монастыря, в пяти верстах расстояния и вблизи проезжей дороги есть село, оно новое, так как заселилось недавно, — оно еще не имеет названия, поселяне просили меня посетить их село и окрестить его именем покойного Киреева. Сделаем маленький крюк, чтоб исполнить их просьбу, это немного отнимет времени, и жители будут очень благодарны.

Безыменная деревня расположена под самой горой Ершка-Шука, на южной ее стороне Пайтшар, пункт, из которого в 1876 г. Тылюкская армия двинулась в дело и откуда Николай Киреев со своим отрядом вступил на турецкую землю. С ее вершины ясно виднеется поле Раковицы и обнесенное оградой место, можно рассмотреть невооруженным глазом то место, где пал Киреев.

Мысль назвать село Киреево не была новой.

Мы вышли из экипажа, и подошли к столу, поставленному на центральной улице села.

Митрополит служил молебен, кропил всех святой водой и провозгласил многие лета селу, которое с нынешнего дня назовется Киреево.

По окончании молебна его преосвященство обратился с речью к поселянам:

«Я рад за вас, дети мои, так как вы теперь свободны. Где черкесы, где турки, от которых вы терпели такое насилие и обиду? — Митрополит указал на широкое пространство перед ним, которое в прежнее время бывало, наполнено черкесскими грабителями. — От черкесских, татарских поселков нет и следа. Турки, паши и софты вас больше не будут тревожить... Я радуюсь за вас. Но не забывайте, кому вы обязаны этой свободой. Россия вам дала свободу. (Тут поселяне воскликнули: да здравствует Россия, да здравствует наш избавитель). А какие жертвы принесла Россия, чтоб вас освободить? Ваш долг перед Россией так велик, что Болгария не в силах заплатить одной тысячной доли его за свободу, которой вы пользуетесь (Опять восклицания толпы: да здравствует Россия). Я не о деньгах говорю. Подумайте, как много матерей и отцов этой великой страны оплакивают потерю сыновей своих, подумайте о вдовах, лишившихся мужей, о бездомных сиротах, оплакивающих своих отцов, о сестрах, потерявших братьев. И здесь, сегодня, среди нас, есть один (здесь преосвященный Анеим обратился в сторону генерала Киреева), оплакивающий брата своего, который пал на поле битвы в вашей стране, за освобождение ее народа. Как мы можем утешить неутешных, потерявших своих близких, дорогих, чтоб дать нам свободу?

Тем, что вы назвали ваше село именем павшего героя Киреева, вы дали доказательство его родным, что мы не забываем, что мы не можем забыть тех, кто проливал кровь свою за наше освобождение. Никогда не забывайте Россию (Митрополит поднял руку, чтобы придать более энтузиазма этим словам) помните Россию, который вы обязаны своим избавлением, без России мы были, как рыба без воды». — «Да здравствует славная Россия, наша освободительница!» — отвечала толпа.

Нет слов, чтобы выразить впечатление, произведенное этой речью на толпу. Я не стану описывать наивные овации крестьян своему гостю, генералу Кирееву.

В краткой истории села, названного Киреево, день этот составит эпоху. Из рода в род, вероятно, будут передаваться рассказы о герое, пока существовать будет село Киреево».