[В оглавление раздела]

АЛЕКСАНДР I
БЛАГОСЛОВЕННЫЙ

Александр I, дядя ныне царствующего Императора, был воспитан, своей бабкой Екатериной Великой, самым тщательным образом. С раннего детства взяла она его на свое попечение и приложила всевозможное старание сделать из него человека доброго, благородного, трудолюбивого, снисходительного и настойчивого, без упорства. Лелеяла Екатерина своего внука, как будущее сокровище любимой ею России. Сама писала для него сказки, посредством которых старалась отвратить его от дурных наклонностей и направить на все доброе и полезное для общества; собрала, под названием «Бабушкина азбука», правила, как должен человек поступать, чтобы не было худо, ни ему, ни другим. Между этими правилами особенно замечательны следующие: Пред Богом все люди равны. Буде увидишь неблагодарного, знай, что от делает худо, но не переставай, чрез это, делать добро. В великом сердце мщение держится не более, как вода на покатой горе. Свобода есть право делать все то, что законы дозволяют. Заботясь развить в своем внуке ум и сердце, Екатерина не менее заботилась и об его здоровье: аккуратная жизнь, хорошо распределенные занятия и разные телесные упражнения помогли правильно развиться его здоровому от природы, телосложению, и Александр юношей казался всем окружающим образцом наружного и внутреннего совершенства. От него ждали всего лучшего для России, смотрели на его будущее царствование, как на благоденствие, подобного которому не испытывала еще ни одна сторона в свете.

При жизни еще отца своего, Александр уже работал для государства, присутствовал в государевом совете и Сенате, был военным губернатором Петербурга, исправлял и другие военные должности, причем трудился много и добросовестно, показывая тем пример окружающим, как должен человек относиться к возложенной на него обязанности и подчиняться всем правилам, предписанным законом.

По кончине отца своего, Императора Павла, в 1801 году, Александр вступил на престол и принялся, с привычной для него деятельностью, за разные полезные для России постановления. Определил, по возможности, обязанности Сената и вновь им основанных министерств. Разрешил всем помещикам, кто пожелает, увольнять с землею крестьян целыми селениями, заключив с ними известные условия, составленные по обоюдному соглашению помещиков с крестьянами. Прекратил раздачу населенных земель в собственность частным лицам и вообще сделал много полезного для людей, страдавших от крепостного права.

Для вспомоществования беспризорным и несчастным устроено было Человеколюбивое общество, которое не только должно было заботиться о раздаче бедноте милостыни, но обязано было помогать, в случае надобности, тем из бедняков, которые своими трудами и промышленностью кормили себя и семьи свои. На суммы, пожертвованные Государем, особами царской фамилии и разными частными лицами, общество мало помалу устраивало приюты для воспитания малолетних, богадельни для старушек и школы для обучения мальчиков и девочек.

При помощи этого общества определены были в С.-Петербурге, при каждой части города, лекаря для бедных, которые обязаны были посещать опасно больных и лечить их бесплатно. Заведены были лечебницы для больных заразительными болезнями. К этому обществу причислен был институт слепых и дом трудолюбия. Государь пожертвовал разом в Человеколюбивое общество капитал слишком в 42 тысячи руб. сер. Частные лица записывали обществу каменные дома, села и деревни, населенные крестьянами, и, к концу царствования Императора Александра, сумма доходов Человеколюбивого общества возросла слишком до 163 тысяч рублей в год.

Следуя во всем примеру бабушки своей, Екатерины Великой, Александр старался развить свой народ посредством учения: приказал учредить училища по всем уездным городам, в которых они еще не были заведены, равно как и гимназии по губернским городам. Учредил университеты в Харькове, Казани и Петербурге. Для прежних университетов и вновь им учрежденных вызвал из чужих краев известны профессоров, между тем как наши способные молодые люди продолжали изучать за границей разные высшие науки с тем, чтобы впоследствии заменить чужеземных профессоров в России. Для большего поощрения учащихся были даны Университетам права давать разные ученые степени студентам по окончании их обучения. Степени эти соответствовали чинам так, что молодой человек, кончивший учение в университете, какого бы он звания ни был, мог занять хорошее место в гражданской службе. Частные лица, видя несомненную пользу училищ, стали жертвовать крупные суммы на заведение их: так, Демидов основал Ярославский лицей, Безбородко – высшую гимназию в Нежине. Соединялись целыми сословиями, чтобы помочь правительству в этом деле, южнорусское купечество открыло коммерческую гимназию в Одессе; Харьковское и Полтавское дворянства, вместе с купечеством помогло деньгами скорейшему открытию Харьковского Университета.

Образовались разные ученые общества, умножилось число издаваемых книг.

Был построен дом для помещения библиотеки, пожертвованной Екатериной Великой на пользу всего грамотного общества, и назван был Публичной Библиотекой.

Библиотека эта составляет сокровище каждого человека, занимающегося науками и любящего чтение дельных книг. Туда может входить бесплатно каждый взрослый человек. Имя его и звание вписывают в книгу, а ему выдают бесплатно билет, за известным номером. С этим билетом он может приходить когда захочет в библиотеку, которая открыта От 10 часов утра, до 9 часов вечера, и брать разные книги для чтения в зале, нарочно для этого устроенной. Громадная зала эта отлично приспособлена для занятия, в ней тепло и удобно. Вечером она освещается лампами. Чтобы не помешать занятиям посетителей, не дозволяется никому говорить громко, а чтобы не стучали сапогами при ходьбе, весь пол устлан такой настилкой, на которой не слышен становится звук шагов. В Библиотеку эту ходят учащиеся, у которых не хватает денег на покупку дорогих книг; учителя, которым приходится много читать для того, чтобы хорошо учить своих воспитанников; и все те, которые хотят читать не пустяки, а что-нибудь полезное и дельное.

Подобные, учреждения, заводимые Александром I, приносили и приносят громадную пользу нашему обществу; но, к крайнему прискорбию для России, Александр должен был приостановиться в своей заботе о просвещении своих подданных, так как ему пришлось бороться с сильным и беспощадным врагом, завоевавшим многие земли и пожелавшим покорить и Россию. Враг этот был Наполеон Бонапарт.

За несколько лет до воцарения Александра поднялась страшная смута у Французов. Беспорядки, убийства и разные зверства новых французских правителей восстановили против них все государства, и французам пришлось бы плохо, если бы не явился среди них Наполеон Бонапарт, человек необыкновенный по своему уму и военным способностям. Где он ни появлялся, всюду побеждал неприятелей Франции и вскоре заслужил славу самого храброго и счастливого генерала. Народ французский любил его и гордился его победами; этим воспользовался Наполеон и объявил себя Императором. Те государства, которые не хотели признать его Императором, должны были воевать с ним. Россия, Англия, Швеция и Австрия заключили союз против Франции. Императору Александру пришлось оставить на время Россию; он перешел с войском границу и, соединившись с Австрийцами, вступил в бой с Наполеоном. Поход этот продолжался около года и кончился тем, что Австрийцы должны были заключить очень тяжелый для них мир с Наполеоном.

Возвратясь в Россию, Император Александр стал больше всего заботиться о том, чтобы приготовить свой народ к отпору в случае нападения на нас Наполеона. Он увеличил число войска, обратил особенное внимание на обучение солдат и обмундировку их и велел строить магазины для провианта. Приготовления эти были не лишними. Летом 1806 года, Наполеон разбил наших союзников Пруссаков, подошел к Польше, старался вооружить Турок и Поляков против России. Александр объявил манифестом народу, что общий враг угрожает России, и приказал составлять ополчение. Из охотников и крепостных крестьян, выставленных помещиками, образовалось ополчение в 612 тысяч человек, и названо было Внутренней, временной милиций. Из обученных, привыкших к военному делу, войск наших могли образовать только два корпуса, которые храбро сражались против Наполеона в Польше Пруссии, между тем, как другая часть войска нашего пошла в Молдавию и Валахию против Турок, готовившихся тоже напасть на нас. Война эта продолжалась около 8 месяцев. Силы наши были разделены, приходилось нам в одно и то же время драться в разных, отдаленных друг от друга, землях. Турок мы везде побеждали, но против Французов нам приходилось иногда проигрывать большие сражения, и, не смотря на храбрые нападения и сопротивления войск наших, победа осталась на стороне Наполеона. Императору Александру пришлось заключить не совсем выгодный мир, при немецком городе Тильзите. Александр I и Наполеон пожелали свидеться друг с другом после окончания этого мирного договора. Для того, чтобы кому-нибудь из них не пришлось переехать при том на враждебную ему землю, Наполеон предложил Александру свидеться на плоту, построенном, на Реке Немане в том месте, где эта река отделяет русскую землю от немецкой. Для большей торжественности Наполеон велел поставить на плоту две богатые палатки, одну – пообширнее, для обоих Императоров, другую – для их свиты. По той стороне Немана на немецкой земле стояли французская гвардия лицом к нашей стороне. В одно и то же время, оба Императора сели в лодки, каждый с пятью приближенными ему лицами и причалили к плоту. Наполеон первый поспешил на встречу нашему Императору, они оба подали друг другу руки, затем вошли в палатку и долго говорили наедине. Несмотря на это радостное для обеих сторон сближение, Тильзитский мир оказался стеснительным для России. Самое большое неудобство того мира заключалось в том, что Александр I, принял на себя обязательство прекратить всякое сношение с Англией. Англия расположена на островах, значит, окружена со всех сторон водою и может иметь сношение с другими землями только посредством кораблей. Кораблей у ней и тогда уже было много, и она вела огромную торговлю с множеством государств в разных странах света. Много английских кораблей приезжало в Россию, привозя, не только английские товары, но и произведения далеких жарких стран, как например: сахарный песок, кофе, перец, корицу, гвоздику, разные лекарственные травы.

Как только перестали все это возить к нам Англичане, так все эти товары поднялись страшно в цене, вздорожала даже соль, большую часть которой доставляли в Россию тоже Англичане, и бедным людям приходилось есть меньше соленого, вследствие чего начались разные болезни, особенно во время постов. Кроме всего этого из-за тильзитского мира пришлось нам вести войну со Швецией. Король Шведский не мог простить Императору Александру его примирение с Наполеоном и стал недоверчиво и враждебно относиться к нему. Войскам нашим пришлось идти в Финляндию, находившуюся в то время под покровительством Швеции. Но не с одной Швецией пришлось бороться Александру. Турция и Персия, пользуясь ослаблением наших сил от войны с Наполеоном, поднялись тоже против нас, и нашим войскам пришлось сражаться в одно и то же время в разных, далеких друг от друга, местах. Все эти три войны окончились счастливо для России. От Швеции приобрели мы всю Финляндию, где живут Финны или Чухны. От Турции – Бессарабию, землю, которая лежит по берегам реки Днестра. От Персии мы взяли Закавказье, землю весьма плодородную, которая лежит за высокими Кавказскими горами. Горы эти, которые в некоторых местах поднимаются выше облаков, защищают эту землю от северной стужи, вследствие чего тут так тепло, что растет виноград, и может жить тот червь, из паутины которого выделывают шелк.

Все эти войны, кроме последней, кончились до наступления лета 1812 года, страшно тяжелого года для России. В этих трех войнах Император Александр не участвовал лично и мог заняться внутренними делами России. Он велел устроить духовные училища в каждой епархии, по 10 уездных и по 30 приходских и содержать их на деньги, выручаемые в церквах за свечи. В это же время открыты, в Петербурге и Троицко-Сергиевой Лавре, близ Москвы, высшие духовные училища, названные Академиями. Заведены тоже высшие учебные заведения для дворян: Царскосельский лицей, в котором воспитывался наш знаменитый писатель Пушкин, и институт инженеров Путей Сообщения. Дано право записываться в гильдии одним русским подданным. Дозволено давать почетные звания первостатейным купцам. Дозволено за известные денежные пожертвования, давать ордена купцам первой гильдии. Открыта была комиссия погашения государственного долга, которая должна была сжигать ежегодно то число ассигнаций, на сумму которых получался доход, с продаваемых государством земель, и нового налога на все сословия.

В большей части этих преобразований помогал Государю Сперанский, один из самых замечательнейших людей царствования Александра. Сперанский был из духовного звания. В то время когда он учился, не были еще заведены в России высшие духовные училища, вследствие чего он полумиль весьма ограниченное образование, но тот недостаток хорошей научной подготовки, он пополнил в первые же годы своей службы. Он. так усидчиво работал, так скоро и добросовестно изучал то, что давалось ему на рассмотрение, так глубоко вникал в каждое дело, что редко кто, и с лучшей научной подготовкой, мог принести столько пользы государству. Еще в царствование отца Александра, Императора Павла, Сперанский поступил в гражданскую службу, пробыл пять лет в должности секретаря при высших государственных сановниках, и умел сделаться необходимыми каждому из них, потому что работал, не щадя своих сил, и умел изложить дело с ясностью и полнотой, нисколько не утомляя то лицо, которое слушало его доклад. В первый месяц по вступлении на престол Императора Александра, Сперанский был назначен помощником главного докладчика всех дел при Государе. Тут Сперанский работал в полном смысле за двоих, потому что не только готовил к докладу Государю все дела по гражданскому и духовному ведомствам, но работал еще над устройством Министерства Внутренних Дел. Когда Министерство это было открыто, Сперанский был причислен к нему и тут-то он принес громадную пользу крестьянам, составил проект, по которому дано было право помещикам дозволять крестьянам откупаться целыми селениями. Обо всех этих трудах Сперанского узнали только впоследствии. Он стал известен Государю только с 1807 года, когда, за болезнью главного докладчика, стал лично читать Государю, заготовляемые им и прежде того, доклады. С 1807 года по 1812 год, он был первым помощником и советником Александра и, исполняя желание Государя изменить к лучшему многое по государственному устройству, сделал громадные усовершенствования по разным министерствам. Зная по себе как трудно работать с пользой на государственной службе, не будучи хорошо подготовленным к тому науками, он, между прочим, хотел ввести следующее правило: каждый чиновник, желающий получить высшее место должен иметь свидетельство о том что он окончил учение или держать экзамен. Этот проект, вместе с увеличением налогов на все сословия, сделал ему много врагов, и, по разным проискам, он, был сослан. Не смотря на все обвинения, Государь не вполне верил, чтобы Сперанский мог быть сильно виноват и решил лично просмотреть, в чем обвиняли Сперанского, и защитить его, если он окажется невинным. Удаление Сперанского сильно подействовало на Государя, он имел вид больного. Новый докладчик решился спросить, чем он страдает. «Если бы у тебя отсекли руку, – отвечал ему Государь, – ты, вероятно бы, кричал и жаловался, что тебе больно: у меня прошлую ночь отняли Сперанского, а он был моею правою рукою».

Ссылка Сперанского была очень тяжела. «Живем тесно, холодно и дымно, – писал он своему приятелю, – ни одна душа христианская приступить к нам не смеет». Так прожил он с семейством четыре с половиною года. Многим покажется странным, как мог пострадать более четырех лет невинный человек, лично известный Государю. Но мы уже говорили, что у Сперанского так много было врагов, что Государь боялся доверить кому-нибудь рассмотрение его дела, а сам не мог им заняться вследствие страшного бедствия, постигшего, в то время Россию. Весною 1812 года, Наполеон, собрав побежденные им народы, составил 600-тысячную армию и, приблизив ее к границам России, стал вести переговоры с нашим Императором. На многие его предложения Александр не хотел согласиться. Наполеон, не дождавшись окончания этих переговоров, переправился через реву Неман, сказав своим войскам: «Вперед! Внесем оружие в пределы России». Наполеон поступил против всех установленных, правил, перешедши с войском нашу границу, прежде чем объявил войну. Александр был оскорблен этим поступком, и сказал генералу, принесшему ему весть об этом: «Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в Царстве моем». Дело наше было правое, приходилось отстаивать землю русскую, отразить врага надменного, считавшего себя непобедимым. Александр, твердо надеясь на своих подданных, обратился ко всем сословиям, проси помочь ему спасти Россию. Приказ его по армиям кончался словами: «Воины! Вы защищаете веру, отечество, свободу. Я с вами. На начинающего Бог!» К дворянству и купечеству он обратился со следующей речью: «Настало время для России показать свету ее могущество! Я твердо решился истощить все средства моей обширной империи прежде, нежели покориться высокомерному неприятелю. В полной уверенности взываю к вам; вы, подобно вашим предкам, не позволите восторжествовать врагам: этого ожидают от вас отечество и Государь!» В ответ Государю раздались восклицания: «Готовы умереть за тебя, Государь! Не покоримся врагу. Все, что имеем, отдаем тебе!»

И точно все сословия соединились на защиту отечества: кто жертвовал деньгами, кто ставил ратников, кто сам стал в ополчение и вел с собою сыновей.

Неизведанная еще Наполеоном, народная сила поднялась против него. Мало было у нас в казне денег, собрано было частных, пожертвований более 100 миллионов рублей. Мало было войска – явилось 320 тысяч ратников. Но ратники эти не были обучены военному делу; их можно было употреблять только при лагерных работах, лазаретах и для переноски раненых и убитых; настоящего же обученного войска у нас было 200 тысяч, то есть, втрое меньше против армии Наполеона, и войскам нашим пришлось отступать по дороге к Москве. Многие города были выжжены русскими и неприятелем, целые уезды разорены, хлеб на полях остался не убран, народ бежал целыми деревнями в леса, унося с собою что поценнее и уничтожая все оставленное, чтобы не досталось в руки врагу.

Тяжко было нашим, но нелегко было и врагу идти по разоренной дороге. Напрасно Наполеон старался сразиться с нашей армией, она отступала, и только небольшие наши отряды вступали в бой с ним, затрудняя ему путь, чем давали возможность нашим войскам отступать в порядке и неспешно.

Главнокомандующим был в то время у нас Кутузов – чисто русская душа, опытный в военном деле, не раз уже предводительствовавший нашими войсками. Всегда покойный, Кутузов хладнокровно распоряжался под пулями, был несколько раз тяжело ранен в прения войны и лишился одного глаза. Заботясь искренно о солдатах, стараясь, по возможности, удовлетворить нуждам их и сберечь их силы, он заслужил любовь и полное доверие всей русской армии. Войска, недовольные на прежнего главнокомандующего за постоянное отступление, не роптали при Кутузове даже и тогда, когда пришлось отступить за Москву и оставить нашу белокаменную на разграбление французам. Каждый солдат чувствовал, что Кутузов более всех страдает душою при этом отступлении, и безропотно покорялся его приказам.

Целые сутки бились наши недалеко от Москвы у села «Бородино», легло наших тут более 50 тысяч, но войска не унывали, готовы были скорее все умереть, чем отступить. Кутузов, видя, что наши по-пустому гибнут, решил отступить к Москве. Подле Москвы не было такого удобного места, на котором могли бы наши хорошо разместиться, защищая город. Кутузов, сберегая наше войско, но всем сердцем жалея Москву, которую приходилось оставить на разграбление Французам, заплакал, когда велел отступать далее. «Будут у меня Французы, – как Турки, лошадиные мясо жрать!», сказал он злобно, решив отступить за Москву.

Войска наши молча шли вдоль Московских улиц. Каждый солдат чувствовал то же, что было в душе Кутузова, каждый солдат страдал сердцем, за оставляемые святыни, за москвичей, имущества которых нельзя было отстоять. Но москвичи чувствовали, что в такое время нечего думать о сохранении всего имущества, они торопливо бежали из Москвы, унося все, что только могли захватить с собою, раздавали солдатам товары, а остальное имущество закапывали в землю, прятали в подвалы и кладовые, входы в которые закладывали кирпичами. Вскоре в обширной и торговой Москве, трудно стало найти самое необходимое для жизни, а лошадей нельзя было нанять ни за какие деньги. Оставшиеся жители позапирались в домах и подвалах, украдкой только выглядывали на улицу, ожидая с часу на час вступления неприятеля. Всю ночь провели они в страшной тревоге: выпущенные из тюрем арестанты и разные бесприютные бродяги разбили кабаки, перепились и буйствовали по улицам Москвы. Неприличные песни и ругательства их сливались с воплями тех, на которых они нападали, и с воем голодных собак, покинутых своими хозяевами. 2 Сентября около вечерен, Французы вступили в Москву, и начались в ней грабежи и разные бесчинства. В ночь она запылала в нескольких местах, а так как некому было тушить пожары, то пламя потоками полилось из улицы в улицу. Порывистый ветер подхватывал горящие головни, ронял их на здания и людей, обсыпая их огненным дождем. Пламя перешло на Москву реку и уничтожило все барки с сеном, хлебом и дровами. От дыма и жара народ задыхался в улицах и не знал, куда бежать. Страшное зарево стояло над всем городом. Бежавшие Москвичи, отступившие солдаты и все окрестные жители плакали, глядя издали на то зарево, крестились на освещенные пламенем золотые кресты и купола ограбленных французами церквей. Ненависть к врагу, ругавшемуся над святынями, уничтожавшему без пощады нажитое трудом и лишениями, возрастала с каждым днем и наводила страх и уныние на беспечных французов. Они чувствовали начало страшных для себя невзгод, предвидели наступление голода, потому что никто из русских, ни за какие деньги, не хотел продавать что бы то ни было врагам своим.

Наполеон предложил нашему Императору вступить в мирные переговоры, но Александр не отвечал ему, а сказал своим приближенным: «Если у нас не хватит средств бороться с врагом, я скорее соглашусь отрастить себе бороду и питаться одним хлебом в Сибири, чем подпишу постыдный мир для моего отечества и для добрых моих подданных».

При таком настроении всего русского народа, Наполеону невозможно было оставаться зимовать в Москве, у него не хватало ни продовольствия для войск, ни корму для лошадей, ни топлива, а морозы становились все сильнее. Он пробовал, было, силой заставить Русских подвозить провиант и дрова к Москве, но наши отряды не дозволяли французам заходить далеко от Москвы, а кругом нее были разоренные деревни и пустые помещичьи усадьбы. Наполеон, страшась голода, решился идти зимовать в Польшу. Получив известие о выступлении французов из Москвы, Кутузов всплакнул от радости и, крестясь на иконы, сказал дрожащим голосом: «Господи Создатель мой! Внял ты молитве нашей, спасена Россия. Благодарю тебя Господи». Боясь, чтобы Наполеон не пошел по тем местам, которые не были им разорены, Кутузов расположил наши войска так, что заставил его двинуться по той дороге, по которой он пришел в Москву. Французы отступали по безлюдной, выжженной ими местности, и гибли тысячами от мороза, голода, не под силу длинных переходов и постоянных стачек с нашими отрядами, гнавшимися за ними. Наши ратники прибыли к битвам и, разделившись на небольшие отряды, предводительствуемые храбрыми и удалыми молодцами, нападали со всех сторон на расстроенные ряды, отступавших в беспорядке неприятелей. Не имея чем кормить людей и лошадей, Наполеону пришлось разделить свою армию на части, чтобы каждый отдельный начальник заботился сам о продовольствии своего войска. В каждом из таких отдельных отрядов было много отсталых вследствие усталости большой и ран, и этих отсталых убивали и забирали в плен не только наши ратники, но крестьяне и даже крестьянские бабы. Наполеон не мог видеть такого страшного положения, приведенных им в Россию, солдат. Переложив свою карету на полозья, охраняемый только переменявшимся небольшим кавалерским отрядом, он поскакал вперед, предоставив своим генералам вывести из России несчастные остатки никогда грозной армии, считавшей себя непобедимой. Дорога, по которой отступала эта армия, была усеяна пушками, обозными фурами, людскими и лошадиными трупами. Лошадей гибло бесчисленное множество, в две ночи пало у французов 3 тысячи лошадей, и кавалеристам приходилось продолжать путь пешком. Была еще у французов надежда отдохнуть и оправиться к Польше, так как поляки изменили России и передались на сторону Наполеона, но наши войска так близко следовали за ними, что не дали им возможности сделать этого. Пришлось французам бежать далее и так поспешно, что, при отступлении из г. Вильны, весь обоз Наполеона достался в руки нашим Донским казакам. Из 600 тысяч человек перешедших, русскую границу, не осталось и ста тысяч; из 1400 орудий увезено было французами только 9; из 180 тысяч строевых и обозных лошадей уцелело не более одной тысячи. По выступлении французов из Вильны, приехал туда Император Александр и, видя раскаяние поляков, простил им их измену. Кутузов встретил его в Вильне хозяином. Император пожаловал ему орден Георгия 1-й степени и шпагу, украшенную изумрудами, которые были расположены в виде лаврового венка. Желая почтить еще более старика, он обедал у него в день своего рождения. Когда пили за здоровье Государя, грянул пушечный залп, и Кутузов поспешил сообщить всем, что стреляют из пушек, отбитых у неприятеля, и французским же порохом.

Государь приехал в Вильну для того, чтобы понудить Кутузова быстрее и настойчивее преследовать войска Наполеона. Но, несмотря на это желание скорее уничтожить врага России, Государь был великодушен и добр к несчастным пленным французам и заботился о них не менее, чем о своих подданных. Узнав, что в Вильнских госпиталях, наполненных ранеными и больными пленными, господствует страшная смертность вследствие беспорядков и тесноты, он сам решился осмотреть их. Не смотря на мольбы окружающих, на страшный пример своего шурина, Принца Ольденбургского, заразившегося больничным тифом и умершего от него, Александр отправился в госпиталь и был поражен страшной картиной: у входа в эти госпитали, кругом их по улицам, были нагромождены кучи трупов, между нами попадались не успевшие еще скончаться, шевелившиеся в предсмертных судорогах. В госпитале больные и раненые, покрытые насекомыми и грязью, валялись на голом полу, в сырых и нетопленных палатах. Не было достаточно служителей, чтобы подать напиться томившимся от жажды, не доставало рук выносить во время умерших, перевязывать раненых и ходить за больными. Полумертвые от голода и холода, несчастные эти умирали тысячами от злокачественного больничного тифа. Государь велел очистить зараженные эти палаты, убрать мертвых и назначить денежные суммы на содержание больных. Желая удостовериться, все ли исполнено по его указанию, он несколько раз посещал эти госпитали и помогал, чем мог выздоравливающим и умиравшим. Между тем война с Наполеоном продолжалась. По желанию Государя, Кутузов, преследуя Наполеона, перешел через границу России, но силы изменили старику, он слег, чтобы не вставать боле, а начальство над нашими войсками перешло к графу Витгенштейну. Государь сам находился при нашей армии и заботился, чтобы солдаты не изнурялись на ученьях, чтобы достаточно было продовольствия и выдавалось бы солдатам сполна порций мяса и водки. Боясь, чтобы раненые и больные не страдали в госпиталях, подобно вышеописанным французам, он велел прикомандировать к нашим госпиталям, кроме военных докторов, еще и вольно-практикующих, и размещать заболевших и раненых в удобных, чистых и просторных зданиях. Приказано было отправлять тотчас же в госпитали заболевавших; а по возвращении их оттуда, давать им большую порцию для скорейшего восстановления сил их.

Благодаря этим заботам, армия наша, в строгом порядке, двигалась вперед чрез иноземные государства. Союзники наши присоединяли свои войска к нашим, и общими силами сражались со вновь набранными войсками Наполеона, все еще страшного по своей хитрости, уменью пользоваться всевозможными средствами и по тому влиянию, которое он еще имел на многих иностранных государей. Поход наш за границей продолжался более года. Много было незначительных стычек с неприятелем, упорных и кровопролитных битв, подобных той, которая изображена на прилагаемой картине. Битва эта происходила под одним из немецких городов, продолжалась она 4 дня сряду и кончилась блистательной победой для нас и наших союзников. Французы потеряли тут 60 тысяч убитыми и ранеными и до 300 орудий. Было убито 7 французских генералов и 29 генералов взято в плен. Государь лично присутствовал в этом сражении, равно как и во многих других. Он находился часто в самом пылу битв. Однажды, в нескольких шагах от него оторвало ядром ногу одному из наших генералов. Несмотря ни на какие препятствия, войска наши двигались далее, с большими усилиями, перебрались через высокие горы немецкой земли и, после многих упорных битв обошли армию Наполеона и подошли к самому Парижу, столице Французов, которую защищал один из храбрых Наполеоновских маршалов. Семь часов сряду бились наши под стенами Парижа. Потери с той и другой стороны были огромные, наших легло 6 тысяч. Французы, наконец, не выдержали и сдали свою столицу, объявив Наполеона и все его семейство лишенными права на французский престол. Когда условие сдачи города было подписано, войска наши пришли в неописанный восторг, офицеры обнимали друг друга, поздравляли, указывая на Париж, и благодарили Бога за счастливое окончание тягостного похода. Наполеон, узнав о сдаче Парижа, прислал своего уполномоченного для переговоров с нашим Императором. Приятно было видеть нашим генералам и офицерам, как знакомый им, гордый и надменный, французский посланник, подъехал к нашему лагерю, смиренно соскочил с коня по команде часового: «слезай с лошади!» и, сняв шляпу и потупя глаза, шел мимо тех, с которыми прежде неохотно раскланивался. Император принял ласково сконфуженного француза, но решительно отказался вести какие бы то ни были переговоры с Наполеоном. «Я не питаю никакой ненависти к Наполеону, – сказал он, – но, для спокойствия всех государей, я требую, чтобы он перестал царствовать». На следующее утро, 19-го Марта 1814 года, Государь наш сел на коня и поехал в Париж. Вся наша гвардия, гренадерский корпус, три кирасирские дивизии и часть артиллерии, вместе с отборными войсками наших союзников, стояли в парадной форме у затворенных ворот Парижа. Как только Государь к ним подъехал, музыка грянула, и городские ворота растворились. За легким отрядом кавалерии, окруженный сотнями блестящей свиты, въехал в Париж наш Император рядом со своим союзником, королем Прусским. Французские уполномоченные, ведшие переговоры с Александром, объяснили Парижанам, что им нечего опасаться грабежа и беспорядков, потому что русский Император ручается за спокойствие и безопасность Парижа, и успокоенные французы высыпали толпами на встречу победителям. Во всех окнах, в знак мира, были вывешены белые скатерти. Улицы, балконы и кровли домов были покрыты сплошной толпой любопытных, бежавших смотреть, не без тайного страха, на невиданных ими дотоле русских, о которых им еще недавно рассказывали разные ужасы, пугая их зверством наших солдат в угоду Наполеону и его министрам. Каково же было удивление французов, когда они увидали толпу блестящих генералов и офицеров, говоривших бойко на их родном французском языки и посреди их доброе и кроткое лицо Александра. «Вот он, вот Александр, на белом коне с белыми перьями на шляпе, – говорили они друг другу, – Какой у него добрый, ласковый вид. Он не допустит никакого бесчинства. Он спасет нас!» И крики: «Да здравствует Русский Император!», – загремели по улицам Парижа. «Да здравствует мир!», – отвечал Император Александр, – Я вступаю не врагом вашим, а хочу возвратить вам спокойствие и свободу торговли». Многие из французов кланялись до земли нашему Императору, бросали букеты цветов, бросались целовать его ноги, одежду и даже лошадь его. «Да здравствует Император Александр!», – раздавалось всюду. За свитой показались наши войска, они двигались покойно и в строгом порядке, точно шли на парад, а не вступали в неприятельский город, взятый после упорной и кровавой битвы. Французы были поражены открытым добрым выражением лиц наших солдатиков, они поняли, что их обманывали, называя русских зверями, чуть не людоедами. «Да здравствуют Русские и их союзники!», – загремели толпы. Тысячи рук поднялись с белыми платками, махая ими, в виде привета бывшим врагам своим. Весь первый день вступления наших в Париж прошел благополучно. Русские войска не только не грабили жителей, но не допускали парижскую чернь производить беспорядки. Караул Семеновских солдат разогнал толпу Французов, желавших уничтожить статую Наполеона. Чтобы предупредить всякого рода беспорядки, вступившим в город войскам не дозволено было разместиться по квартирам, а велено было расположиться бивуаком на главных площадях Парижа. Для полной безопасности жителей, был назначен Генерал-губернатор Парижа, русский генерал Сакен и три коменданта: один русский, другой пруссак, третий австриец. Французы боялись, чтобы не началось грабежа ночью, но тихая весенняя ночь прошла покойнее обыкновенного. Полная тишина царствовала всюду, и если бы не оклики часовых на непривычных для французского слуха, русском и немецком языках, то французы бы забыли, что неприятель овладел их городом.

Через неделю после занятия союзными войсками Парижа, Наполеон подписал свое отреченье от престола. Все маршалы отошли от него, армия его покинула и, по приговору союзников, его отвезли на Эльбу, остров, находящийся на море, не очень далеко от полуденного берега Франции. Отрекся Наполеон от престола накануне Светло-Христова Воскресения. В первый день Пасхи в 12 часов утра войска наши собрались на одной из больших площадей Парижа. По середине этой площади, на просторных подмостках, совершен быль благодарственный молебен за последние победы, взятие Парижа и восстановление порядка во Франции.

С глубоким чувством благодарности Богу и покорности воли Его, молился Александр. Со свойственным ему смирением он приписывал счастливое окончание страшного для нас бедствия одной благости и милосердию Божьему и велел написать на медалях, вычеканенных на память французского похода: «Не нам, не нам, а имени Твоему». То есть: «не нам», – говорил Александр, – принадлежит заслуга спасения нашего отечества, а Всеблагому Богу».

Александр пробыл в Париже два месяца, осмотрел устройство тех заведений учебных и богоугодных, по примеру которых можно было устроить подобные же в России, и затем, посетив не надолго другие иностранные земли, вернулся в Россию. Ему готовили торжественную встречу, как победителю, хотели просить его принять название «Благословенного» и дозволить поставить ему памятник, но он отказался от всех этих почестей, запретил всякие торжества по случаю своего возвращения и только в память изгнания Французов и последних побед над ними, учредил особый Комитет для вспомоществования тем, которые ранены на поле сражения. Вскоре он уехал опять за границу, условливаться с союзниками, как поделить отобранные у Наполеона земли. Не успели союзники окончить свои совещания, как получено было известие, что Наполеон бежал с острова Эльбы, радостно встречен Французами и, после торжественного вступления в Париж, снова провозглашен Императором. Прусакам и Австрийцам пришлось опять двинуть свои войска против Французов, Император Александр повел нашу армию на помощь союзникам, но прежде, нежели успели наши войска дойти до Франции, Наполеон был разбит и отправлен на пустынный остров в далеком океане, за несколько тысяч верст от Франции. Александру пришлось побывать в Париже для того только, чтобы остановить союзные войска от разграбления французской столицы. Поступок этот Французы до сих пор вспоминают с благодарностью и высоко ценили милосердие Александра, не мстившего им за разорение Москвы.

Желая общего мира и счастья всех народов, Александр заключил священный мир со всеми Государями, земли которых, не, отделялись от нас океанами. По условиям этого союза все эти государи обязывались поступать по правилам, заповеданным нам Спасителем, т.е. видеть в каждом человеке ближнего своего и заботиться всеми силами, чтобы каждому жилось хорошо и спокойно. Возвратясь в Россию, Александр принялся за внутреннее устройство своего государства, сильно разоренного нашествием Французов. Не только пострадали те города, в которых побывал Наполеон, но и соседние с ними. При поспешной перевозке казенного имущества из Москвы, много было растеряно и попорчено, большая часть оставшегося там сгорела. Дела страшно запутались потому, что важные бумаги пропали, или были кое-как свалены, и нужно было употребить целые года, чтобы привести их в надлежащий порядок. Этим пользовались бесчестные люди и притесняли бедняков, не имевших средств платить им за скорейшее отыскание необходимых для их дела бумаг. Собрать и привести в порядок все эти дела стоило страшных усилий всем чиновникам, начиная с канцеляристов и кончая высокопоставленными лицами. Несмотря на все эти неприятные хлопоты, Государь вспомнил, однако, о деле Сперанского и, рассмотрев обвинения, взведенные на него, решил, что они недостаточно основательны, и назначил Сперанского Губернатором в Пензу, где тот принес много пользы тамошним крестьянам и вообще вел дела так справедливо и добросовестно, что заслужил общую любовь и доверие. Между тем по всем Министерствам вводились разные улучшения, которые не успели ввести до французской войны. Желая лично удостовериться, в каком положении находятся губернии, пострадавшие от вторжения неприятеля, Государь поехал осмотреть их и начал, разумеется, с нашей древней столицы Москвы, сожженной и опустошенной французами, но, к своему удовольствию, нашел больше новой постройки, чем развалившихся домов. Москвичи, тотчас по удалении неприятеля, успели отстроиться в продолжение трех лет и встретили Государя разного рода торжествами. Государь посетил больницы, приюты для сирот, и разные другие полезные для общества, заведения и нашел все уже переделанным, поправленным так, что следов разорения не осталось. Выступая из Москвы, Наполеон велел взорвать порохом Кремль и много из казенных зданий. Постройка разрушенного и починка и переправка поврежденного стоила громадных сумм государству, но Александр не жалел денег на полезное для страны, и в Москве появились здания лучше, чем были. Император Александр вообще любил украшать города. В Петербурге были при нем построены здания: Адмиралтейства, Главного Штаба, Ассигнационного Банка, Горного Корпуса, Медико-хирургической академии. Окончена постройка Биржи и перестроен Большой театр, сгоревший в 1812 году. Но самый главный памятник его царствования, это постройка наружных колоннад и внутренняя отделка Казанского собора, иконостас и решетки которого сделаны из чистого серебра, пожертвованного Донскими казаками, из серебра, отнятого ими у французов в 1812 году. Серебро это состояло преимущественно из окладов, снятых с икон, и утвари, ограбленных французами, православных церквей.

Объезжая разные города России, Александр заботился устроить в каждом из них что-нибудь полезное для общества, но более всего он хлопотал улучшить быть низших классов общества. Видя, как страдает народ в неурожайные годы, он велел устроить в каждой губернии особую комиссию для снабжения жителей хлебом и денежным пособием в случай сильного неурожая. Запрещено было собирать крестьян для поправления дорог в летнюю рабочую пору. Сострадание его к страдающим особенно ярко выказалось в 1824 г. во время страшного наводнения в Петербурге. В этот год вода в Неве так поднялась, что залила все улицы Петербурга, и по ним можно было ездить на катерах; ветер был так силен, что срывал железные листы с крыш, вносил с Невы на набережную, а потом и в соседние с ней улицы суда с разными товарами, барки с сеном, дровами и углем. Между судами этими плавали тела потонувших людей и животных, тюки с товарами, гробы и кресты, снесенные водою с кладбищ. Пода подмыла многие деревянные строения, и они поплыли, вместе с их жителями и их домашним скотом. Видя такое бедствие, Петербургский военный губернатор распорядился подать немедленную помощь погибавшим: он сам ездил на катере по Невскому спасать тонувших и разослал всюду чиновников на лодках и яликах, но, не смотря на эти меры, множество людей потонуло или было раздавлено обрушившимися зданиями, множество семейств было в конец разорено через потерю всего имущества или товаров. В Петербурге и его уезде было разрушено наводнением более 450домов, повреждено – около 4 тысяч; скота домашнего погибло около З,5 тысяч. Товару с биржи унесено было водою более чем на миллион рублей; одного сахару уплыло более 300 тысяч пудов, а муки – более 600 тысяч.

Во время этого наводнения Государя не было в Петербурге; он вместе со своим семейством находился в загородном Царскосельском дворце. Узнав о случившемся, он тотчас же приехал в Петербург и посетил в нем места, наиболее пострадавшие от наводнения. Он не мог глядеть без слез на людей, рыдавших над трупами близких, на сирот, оставшихся без крова, на разоренных бесприютных бедняков, еще накануне бывших богачами. «Я бывал в кровопролитных сражениях, – сказал он, – видал после битв места, покрытые трупами людей, слышал стоны раненых, но такого горя еще никогда не видал». Чтобы помочь, чем можно пострадавшим, Государь велел выдать из экономических сумм, миллион руб. ассигнациями; из собственных своих денег Государь и его семейство пожертвовали более 250 тысяч. Мать Государя, вдовствующая Императрица Мария Феодоровна, открыла во Вдовьем доме пристанище для всех, когда-либо воспитывавшихся в институтах и школах, и бывшие воспитанницы эти получали тут полное содержание со всеми их семьями. При воспитательном доме она же открыла временное убежище для сирот, оставшихся приюта. Видя такие заботы со стороны Царского семейства, частные лица жертвовали тоже, чем кто мог, и из этих пожертвований составилась сумма в два миллиона рублей. Три частные лица прислали разом Петербургскому военному губернатору 75 тысяч руб. с тем, чтобы на эти деньги открыт был приют для пострадавших от наводнения, и в тот же день 480 семейств получили теплую одежду и денежное пособие: одного хлеба было роздано более, чем на три с половиною тысячи, до 500 человек получали ежедневно обед и ужин в этом приюте.

Не об одних видимых насущных нуждах народа заботился Александр, он продолжал заботиться о распространении грамотности в народ: не только заводил школы по уездам, но и училища, где бы могли готовиться учителя этих школ. Так, заведено было училище, в котором содержалось и обучалось на казенный счет 30 учеников, преимущественно детей учителей народных училищ, с тем, чтобы они, по окончании своего учения, поступали учителями в приходские и уездные училища. Для дворян и других, более зажиточных сословий, учреждались высшие учебные заведения: основано было в Петербурге артиллерийское училище, в Одессе лицей для дворянских и купеческих детей. Над женскими учебными заведениями наблюдала сама Мать Государя, вдовствующая Императрица Мария Феодоровна. Она всею душою предалась этому делу и была настоящею матерью сирот и всех воспитывающихся под ее надзором. Каждый день навещала она какой-нибудь из институтов, входила, не предварив никого о своем посещении, наблюдала за порядком, пищей и ученьем девиц. Если заставала девиц за уроками, то вслушивалась как их учат, и насколько они понимают то, что им преподают. Застав девиц за обедом, садилась за их общий стол, пробовала кушанье и строго взыскивала, если оно было нехорошо приготовлено, или не из свежей провизии. Она осматривала внимательно платье, белье и даже обувь воспитанниц. Не одни институты были под покровительством Марии Феодоровны, она заботилась почти о всех богоугодных заведениях: кто-нибудь из частных лиц устроит какую-нибудь школу или приют, наблюдает за этим учреждением при своей жизни, а, умирая завещает покровительству Императрицы. И она свято исполняла низложенное на нее дело и строго следила, чтобы заведывающие им лица добросовестно занимались своим делом. Приняв на себя заботы о воспитательных домах, она была поражена робким и запуганным видом малюток, там воспитывавшихся, и, обратясь к начальнице, сказала: «Примитесь за дело с неутомимою ревностью, не забывая, что наши старания принесут настоящую пользу тогда только, когда будут происходить из искренней любви к осиротевшим детям». Не менее добра делала и супруга Государя, кроткая и добрая Елисавета Алексеевна. По ее ходатайству был устроен патриотический институт, в который принимались преимущественно дети убитых и раненых в сражении. При входе в институт, она вносила столько ласк с собою и привета, что дети кидались обнимать ее, целовали ей руки. Она целовала тех, которые стояли ближе к ней, остальным посылала рукой поцелуи, говоря: «Ловите, дети, и делите мои поцелуи, всех вас обнять и перецеловать не могу».

Все, кто знал Императрицу Елисавету, сравнивали ее с ангелом, до того она была кротка, добра и ласкова. Ощущения, которые она перенесла во время вторжения врагов в Россию, и потом, когда она каждый час боялась за жизнь горячо любимого ею супруга, Императора Александра, во время его заграничного похода, расстроило совершенно ее здоровье. Для поправления ее сил Государь решился ехать с нею в наши теплые губернии. Проездом он осматривал разные учреждения, заходил в тюрьмы, больницы и рабочие дома. Особенно внимательно приглядывался к работам в Уральских рудниках и заводах, вникал, по своему обыкновению в нужды народа, старался придумать, как бы помочь бедствующим. Осматривая Крым, он схватил там злокачественную лихорадку, она превратилась в тиф, и он скончался в Ноябре 1825 года. Все присутствующее рыдали, как дети, при виде преждевременной кончины кроткого Государя, умиравшего истинным христианином. Императрица Елисавета Алексеевна, несмотря на свою опасную болезнь, ходила за ним до последней минуты его жизни, с христианским смирением и твердостью перенесла потерю супруга, которого любила всей душой и поехала за его гробом. Тело Императора Александра повезли в Петербург, похоронить в Петропавловском соборе, где покоятся все тела наших Императоров.

При вести об его кончине поднялся плачь но всей России, народ не хотел верить, что не стало Государя, которого еще недавно видели здоровым и цветущим. Целые толпы ходили на встречу печальной церемонии и с рыданием провожали останки всеми любимого Императора. Потомство назвало Александра I «Благословенным».