СТИЛИЗАЦИЯ РАСТЕНИЙ

Шуберт Фон-Зольдерн

(Профессор Императорско-Королевской высшей технической школы)
Москва, 1894.

II. Лист в соединении с ветвью.

До сих пор листья, расположенные в своем порядке, находились преимущественно в тесной связи со строго структивными (конструктивными) архитектурными частями, теперь же ветвь (прицепа, усик) в соединении с листом принимает гораздо более самостоятельное положение и часто отдаляется от структивной связи на столько, что представляет собой нейтральный орнамент.

Формы ветви (лозы, усика) бывают весьма различны, смотря по тому, появляется ли она в расписанном или пластическом виде. Расписанная ветвь не имеет почти ничего общего со своим первообразом в природе; она принимает совершенно условную форму, которая переходить чаще всего в правильную спираль или изгибается в симметрично повторяющихся дугах, но всегда более или менее в отвлеченном понятии и встречается чаще всего в связи с пальметтой и цветком лотоса, с которыми она, однако, не входит в вещественное соприкосновение. Пластическая (барельефом) ветвь почти всегда представляет, даже в строго стилизированном виде, органическую связь с остальными частями. Ветвь, применявшаяся в Греции, изображалась резко, остро срезанною и иногда имела среднюю жилку, которая образовалась вследствие косого наклона плоскостей. Она часто называется акантовой ветвью, хотя и неправильно, так как натуральный акант не имеет в природе никаких ветвей и поэтому она представляет собой скорее продукт греческой фантазии. Точно также мало напоминают собой натуральную форму часто встречающиеся ветви известных зонтичных растений, винограда и чертополоха (репейника), которые, впрочем, применяются чрезвычайно редко в виде конструктивного орнамента. Ветвь может указывать на различные функции, из которых главнейшими будут следующие:

1) Ветвь выступает как самостоятельный структивный член и выражает подпору.

В таком виде ветвь применяется весьма часто при коринфской капители. Крепкие стебли прорывают в четырех точках ряд листьев аканта (Akantus) и потом разъединяются; более утолщенная ветвь соединяется с соседним усиком в виде большого завитка (валюты) с целью подпирать углы абака, тогда как более слабая ветвь стремится к середине капители, чтобы здесь точно также в соединении с соседнею ветвью поддерживать красивую пальметту или цветок.

Функция поддерживания абаки, которая изображает в данном случае груз, выражена не достаточно серьезно; тогда как способ, каким образом ветвь решает свою структивную задачу, представлен остроумно и красиво; этот чрезвычайно элегантный завиток (волюта) применялся и в позднейшие времена весьма часто с тою же целью. Здесь мы обратим внимание на один памятник, на котором ветвь расширяет свою деятельность и даже перенимает от фриза его назначение поддерживать висящие плиты; эта функция, встречающаяся только в виде исключения, представляет, однако, интерес, так как этим доказывается разносторонность греческих форм, в которой иногда сомневаются. Упомянутый памятник представляет храм Зевса в Aizani.

2) Ветвь в соединении с листом для указания связи разъединенных частей; таким образом, она исполняет функцию скрепления (связывающую функцию).

В данном случае орнамент должен быть представлен так, чтобы направление листьев и движение (изгибы) ветви (усиков) были обращены то в одну, то в другую сторону частей, соединяемых лентою.

Для выполнения этой задачи весьма пригодны формы растений, хотя кайма будет всегда казаться более легкой. Мы должны будем различать: 1) Ленточный орнамент (кайма) без средней жилки, встречающаяся не особенно часто. 2) Растительный ленточный орнамент с прямой, неподвижной средней жилкой, от которой листья разбегаются направо и налево; это должно выражать связывание. В этом случае понятие о связи выражено умеренно. Орнамент встречается или в расписанном, или пластическом виде. 3) Ленточный растительный орнамент с волнообразно-изогнутой средней жилкой, в котором листья располагаются в пустых промежутках; в данном случае понятие о связи выражено гораздо сильнее. 4) Растительный ленточный орнамент, в котором отдельные ветви представляют улиткообразные завитки и соединяются с большим или меньшим количеством листьев; здесь взаимодействие между связуемыми частями выражается сильнее. Наконец: 5) Орнамент, состоящий из несколько раз свернутых листьев с пальметтами и другими листьями, представляет весьма сложную систему, без средней жилки, указывающую на симметричное распределение фигуры кверху и книзу или же направо и налево. Представленный пример обнаруживает строгую стилизацию расписанного ленточного орнамента (каймы); естественная ветвь исчезает и переходит в многократно перевитый линейный орнамент.

Все эти орнаменты редко встречаются в греческой монументальной архитектуре, а чаще всего в художественной промышленности эллинов и, в особенности, при украшении сосудов. При этом, кстати, следует указать на большое разнообразие орнаментов.

3) Ветвь соединяется с листом, чтобы выразить венчание (завершение).

Сюда относятся те орнаменты, с которыми мы имели случай познакомиться при рассмотрении листа, а именно спиральный орнамент гуська (Sima), состоявший большею частью из пальметт и цветов логоса, перевязанных между собою скрученными усиками; они служат главным образом к тому, чтобы представить наглядным образом венчающуюся функцию гуська (Sima).

Почти точно такой же орнамент мы находим на шее колонны, на угловой лопатке здания и на стене аттико-ионического стиля; но здесь, во всяком случае, в смысле нейтрального орнамента. Он уподобляется ожерелью, которое должно украшать шею красивой женщины, с той только разницей, что при шее колонны отдельные элементы не должны изменять своего прямого стоячего положения, тогда как в ожерелье отдельные части его должны находиться в висящем положении.

III. Стебель (ствол) растений.

Уже в древней египетской архитектуре придавали стержню колонны форму пучка из стеблей растений, вследствие чего, колонна получала расчленение.

Подобное же происхождение должно также показывать и стержень греческой колонны. Художественно развитый грек не мог, подобно египтянину, решить свою задачу грубо материальным образом; он отклонился от природы гораздо дальше и воспроизвел форму, имеющую только отдаленное сходство с самим растением. Возможно, что первообразом послужил ему стебель некоторых сильно бороздчатых зонтичных растений; установлено же было следующее: стержень греческой колонны не должен быль оставаться гладким и иметь правильно цилиндрическую форму; тонкое эстетическое чувство грека требовало поэтому расчленения, разделения однообразного целого на несколько структивно действующих частей. Это могло быть произведено только в направлении предполагаемых действующих сил, т.е. параллельно оси колонны, вследствие чего, и желобки колонны принимали такое же направление. Однако стержень колонны, если он предназначался для выражения структивной деятельности или самостоятельной жизни, не должен был никоим образом иметь правильно цилиндрическую форму, а поэтому его суживали постепенно к верху.

Оба главные, принципиально различные направления греческого строительного искусства – дорическое и ионическое – указывают сильно отклоняющие расчленения стержня колонны.

Желобки (канелюры) дорической колонны характеризируются тем, что имеют в сечении форму кругового сегмента или эллипсиса, и соединяются между собою в острых гранях, тогда как в вертикальной проекции отдельные желобки не имеют ни вверху, ни внизу никакого особого окончания.

Желобки же ионической колонны, напротив, глубоко вырезаны в форме эллипсиса или полукруга и между собою образуют промежутки вроде тропинок. В вертикальной проекции каждый желобок оканчивается как вверху, так и внизу в виде небольшой ниши.

Коринфский стиль в отношении делений стержня колонн примыкает к ионическому стилю; исключения составляют только верхние концы желобков, заканчивающихся в форме небольших листиков, как напр., при колоннах знаменитого памятника Лизикрата. Далее необходимо обратить внимание на то, что греческая колонна, представляющая собой высокоструктивную часть здания, является всегда канелюрованною, в то время, как угловая лопатка здания, так и греческий стенной косяк появляются постоянно без желобков. А почему именно? Потому, что по понятиям греков в этих последних, которые принадлежат стене, не должна быть выражена и представлена структивная деятельность.

Рим.

Хотя вся греческая архитектура досталась Риму по наследству, но римское искусство образовалось, однако, как, видно, под влиянием еще многих иных новаторов, так, что его никоим образом не должно считать простым дальнейшим развитием греческого искусства и стиля. Иное отношение получается при орнаментной части, где нельзя отрицать прямой зависимости от греческого. Во всяком случае, греческие формы перемешались, в римском декоративном искусстве, с родными, свойственными стране, формами и преобразовались в духе этой страны; однако результат получился не особенно различный, и во все время своего существования. Греция имела на римское искусство постоянное влияние.

Характерные особенности структивных орнаментов обеих стран можно выразить следующим образом: греческий орнамент должен стремиться выражать своею формою ясно и отчетливо функции орнаментируемой части здания, – римский же большею частью принимает за образец греческий орнамент и преобразовывается в общую, по возможности упрощенную форму, причем главное действие получается при помощи пластического украшения. Подходящим примером может служить в данном случае гусек круглого фриза (Echinus kymation), который в Греции образовался в виде своеобразной кривой линии, тогда как в Риме он изображался гораздо проще в виде четверти круга; пластическое же исполнение последнего было иногда гораздо роскошнее.

Когда в Греции господствовала умеренность в применении орнамента, то в это время в Риме весьма часто украшались роскошными пластическими орнаментами все строительные части, не исключая висячих плиток.

В то время как в Греции связи отдельных частей здания изображались соответственно их назначению сравнительно небольших размеров, те же части здания появляются, в особенности при своеобразных туземных постройках иногда несоразмерной величины, как напр., при храме «Fortuna virilis», где замыкающий лесбический гусек (kymation) архитрава был представлен гораздо большего размера, чем пояс архитрава, разделенного на три части.

I. Распределение листьев рядами.

Листья, с обрезанными стеблями и расположенные в известном порядке, применялись в Риме в таком же виде, как и в Греции; но, тем не менее, каждая отдельная форма получала довольно характерные изменения; о них-то более подробно мы и будем говорить в нижеследующих строках.

1. Форма карниза. Здесь профиль в вершине выступает дальше вперед и имеет форму более выпуклую; резкопластичный лиственный орнамент составлен часто из рядов различных листьев, частью же из отдельных пластически представленных лиственных форм, которые появляются преимущественно связанными между собою усиками; причем значение простого заканчивания очень часто до того утрачивается, что отдельные элементы располагаются попеременно то вверх то вниз.

Форма карниза с направленными вниз остриями листьев, которая должна изображать завершение т.е. конец, встречается большею частою в виде подножия при постаменте римской колонны, или при так называемых аттиках и применяется с украшением из рельефных лиственных форм или же в совершенно гладком виде.

2. Гусек полукруглого фриза в римском стиле имеет совершенно иной профиль и более не представляет той красивой эластичной греческой формы; напротив, он образован совершенно просто в форме четверти круга и почти всегда украшен пластическим яйцевидным орнаментом, который здесь также получил совершенно своеобразное изменение. А именно: овальные листья представлены пластически гораздо более похожими на яйцо и совершенно отделены от окружающего глубокими прорезами, тогда как промежуточные узкие листья, изображенные точно также в пластическом виде, глубоко вырезаны и иногда принимают форму острия стрелы, вследствие чего, окончательно утрачивается первоначальное понятое о свернутых листьях.

Дорический гусек не встречается в римском стиле.

3. Лесбический гусек применялся особенно охотно в римском строительном искусстве и изображался резко пластическим образом. Имеются несколько видов: во-первых, имеющий много сходства с греческим сердцевидным листом и весьма немногим отличающийся от него; далее имеется вид, в котором общий контур изгибается в, виде стеблевидных растений, среди которых размещаются различного рода листья, направляясь попеременно то вверх, то вниз. В этой форме окончательно исчезла основная мысль сердцевидного листа; формы листьев, применяемые в этом новом виде лесбического гуська, весьма разнообразны. Часто встречается он также украшенным листьями, похожими на акантус и другие растения.

4. Лист акантуса в чисто декоративном применении при римско-коринфской капители.

В римском стиле лист акантуса рассматривается точно таким же образом, как и в греческом. Структивная деятельность здесь также не выражается, и если где-либо встречается намек на это, то она изображается только декоративным образом. Преобразование листа акантуса в обоих стилях принципиально различно.

Римское строительное искусство различает три вида листьев акантуса, а именно:

а) Оливкообразный акантус. Он применялся весьма часто. Отдельные кончики листьев являются продолженными и принимают форму, подобную листу оливкового дерева. Главные жилки изображаются в виде глубоких вырезов и отдельные засечки листа не имеют, как в греческом стиле, средних жилок, которые разделяют лист, на две наклонные поверхности, вследствие чего принимают продолговатую заостренную форму, похожую больше на форму ложки. Длинные листья отдельных партий, перекрывая отчасти друг друга, образуют, таким образом, прекрасный декоративный лист, отличающийся пластичностью и изяществом формы. Вид этот встречается главным образом в периоде времени от Августа до конца II столетия после Р. Христова.

b) Лист акантуса с мелкими засечками имеет вообще много сходства с оливковым листом и только отличается тем, что, вместо продолговатых концов листа, имеет небольшие и закругленные засечки. Лист изгибается свободнее и более похож на встречающийся в природе акантус; он встречается, собственно, в позднейшие времена римского искусства и служил первообразом такому же листу во времена возрождения.

с) Травовидный лист акантуса. По своей общей форме этот лист примыкает также к предыдущему и отличается только своею своеобразною измятою травовидною формою; он принадлежит к раннему периоду римского строительного искусства и самую характерную форму его мы находим на колоннах храма Весты в Тиволи.

II. Ветвь соединена с листом.

Ветвь в соединении с листом в виде структивного орнамента не играет никакой выдающейся роли даже и в Риме, подобно тому, как это мы видели в Греции; тем не менее, в их обработке и применении обнаруживается значительная разница; таким образом, необходимо указать на то, что, если римский ветвеобразный орнамент и не достигает той простой ясности, которая получается в греческой форме, то он все таки отличается своим значительно большим разнообразием и богатством идей.

Пальметки и чашечки лотоса встречаются теперь чрезвычайно редко и в значительно измененном виде; чаще всего применяются лист акантуса, или ему подобные лиственные формы, красиво и рельефно связанный между собою при помощи ветвей и усиков растений; последние в свою очередь в соответственных местах имеют акантусовидные листья или же свертываются в небольшие розетки, из средины которых часто выступают растительные чашкообразные формы, которые свободно заполняют оставшиеся пустые места. Этот способ применения соответствует вполне свободному орнаменту, если бы даже он находился на структнвной части здания. Подобные орнаменты встречаются большею частью в завершающих основных формах, а также и при лесбическом гуське, если он имеет более крупные размеры. Вообще следует заметить, что в римском стиле нет строгого различия в украшениях карниза и гуська; в Риме очень часто применялся карниз там, где в Греции применялся бы, во всяком случае, только гусек.

Лентообразные пластические растительные ветви редко применяются для украшения римских структивных частей здания; чаще всего они встречаются в живописи или в виде орнамента на сосудах; в последнем случае их обрабатывали точно так же, как в Греции.

При римско-коринфской капители ветвь применяется точно таким же образом, как при греческой форме и с точно такою же целью, т.е. чтобы подпереть абаку легким и изящным способом. Тогда как из этого более легкого декоративного мотива образовался, в так называемой римской сложной капители, более серьезный структивный орнамент, который не представляет средины между коринфскими растительными ветвями и мотивом ионического завитка, но он имеет, во всяком случае, больше претензии на декоративное богатство, чем на внутреннюю последовательность. В особенности именно при этом неестественно, что завитки выступают часто непосредственно изнутри капители и тотчас же воспринимают свои структивные функции. Часто по бокам, а также и на верхушке, завитки обильно украшаются листьями акантуса.

III. Стебель (ствол) растений.

Сюда следует отнести канелюры стержней колонны, не смотря на то, что их предполагаемый первообраз, представлявший собой бороздчатый стебель некоторых зонтичных растений, в данном случае не принимался во внимание. При дорических колоннах применяются дорические канелюры (желоба), при ионических и коринфских колоннах — ионические, но иногда с тою важною разницею, что треть желобов появляется заполненною наборными закругленными штабиками. В Греции желоба рассматривались как необходимая часть каждой колонны, а в Риме часто встречаются колонны, воспроизведенные из пестрого мрамора с жилками без желобов, так как желоба (канелюры) и естественное строение мрамора сильно мешали бы друг другу, и ни один из них не достигал бы своей цели.

В Греции угловые лопатки здания и стенные косяки оставлялись постоянно без желобов, потому что оба, составляя часть стены, но имели своею целью изображать структивную деятельность; тогда как в Риме, не стеснялись бороздить желобами стержень пилястра.